Литература
С 1922 года в жизни и творчестве Катаева наступает новый этап: писатель переезжает из Одессы в Москву, работает в газете «Гудок». Его круг общения — многие таланты того времени: Юрий Олеша, Исаак Бабель, Илья Ильф, Эдуард Багрицкий. Все они вслед за Катаевым уехали из Одессы покорять столицу, и удачливый первопроходец помогал им обустроиться.
Начинающий писатель Валентин Катаев
Удача действительно улыбалась молодому писателю. Его талант, наконец, признан в столице. Публикация повести «Растратчики» (1926), в которой автор в сатирической манере критикует социальный бич того времени – присвоение казенных денег, отмечена большим успехом. Сам Станиславский предложил Катаеву поставить по мотивам повести пьесу. И вскоре она прошла на сцене МХАТа. А вторая пьеса «Квадратура круга» была поставлена на нью-йоркском Бродвее.
Вслед за старшим братом покорять Москву приехал и Катаев-младший, которого Валентин Петрович стал вовлекать в писательскую среду.
Примечательно, что, напутствуя брата, Катаев инициирует написание авантюрного романа о спрятанных во время революции бриллиантах. Идеей он делится с Евгением и другом Ильей Ильфом, приглашая их написать черновик романа, который бы потом сам усовершенствовал и продвинул к публикации.
Илья Ильф и Евгений Петров
Что из этого вышло, уже общеизвестно. Ильф и Петров (Евгений взял псевдоним по имени отца) блестяще справились с задачей без наставничества. Написанный роман разошелся на цитаты, а в благодарность за идею издан с посвящением Валентину Катаеву.
Валентину Петровичу суждено было пройти три войны. В годы Второй мировой он вновь надел военную форму и отправился на передовую. Работал фронтовым корреспондентом, писал очерки, статьи, фотографировал. Известным произведением того времени стала повесть «Сын полка» (1945): образ главного героя Вани Солнцева олицетворяет трагические судьбы многих детей в годы войны.
Писатель Валентин Катаев
К детской теме Катаев обращается еще в довоенные годы, когда пишет повесть «Белеет парус одинокий», в которой автор погружается в атмосферу родной Одессы. В героях Пете и Павлике, которые вовлечены в круговорот приключений на фоне разрушенного революцией 1905 года города, угадываются черты самого Катаева и его брата Жени.
Повестью «Белеет парус одинокий» (1936) открывается тетралогия «Волны Черного моря», в которую позже вошли романы «Катакомбы» (1951), «Хуторок в степи» (1956) и «Зимний ветер» (1960-1961).
Валентин Катаев за работой
Если «Парус» лишь отчасти можно назвать автобиографическим, то роман «Алмазный мой венец» критики открыто назвали мемуарным. Сам писатель с такой трактовкой не был согласен и даже отказался от жанрового определения роман.
Катаев работает над книгой в 1975-77 годах, а описываемые события относят читателя в мир литературной богемы 20-х годов.
Валентин Катаев
Оригинальность произведения в том, что при реальной основе сюжета герои, а это известные писатели и поэты – современники автора, завуалированы псевдонимами-масками. А новизна в том, что Катаев впервые написал в непривычном для себя стиле, жанре и направлении.
«Я больше не пью!»
В годы Великой Отечественной Катаев работал военным корреспондентом, ему принадлежит авторство десятков очерков, публицистических статей, стихотворных подписей к плакатам.
А после войны увиденное на фронтах Катаев топил в многодневных запоях. В 1946 году актриса Валентина Серова признавалась своим друзьям, что Катаев «иногда запивает на 3 дня. То не пьёт, не пьёт, а затем, кончив повесть, статью, иногда главу, загуливает». Конечно, это не могло не отразиться на семье. Сын писателя говорил об этой ситуации: «Потом мне мама рассказала, как она твёрдо и спокойно поставила в известность папу, что забирает детей и уходит, потому что устала и не желает больше терпеть многодневные загулы, непонятных гостей, пьяные скандалы».
— А тебе и не надо никуда уходить, — сказал папа. — Я больше не пью.
«Нужен Федерико Феллини»
Мало кто знает, что Катаев был автором сценариев более чем 20 фильмов. Сын писателя рассказывал, что отцу больше всего нравилась первая экранизация повести «Белеет парус одинокий» и «Волны Чёрного моря», поставленные по четырём его романам. Также Катаев предположил, что неплохо бы «экранизировать повесть “Кубик”, но для этого нужен Федерико Феллини».
Именно Катаев был одним из авторов сценария знаменитой картины «Цирк», снимавшейся на «Мосфильме». Помимо него, над сценарием работали Илья Ильф и Евгений Петров. Петров на самом деле был никаким не Петровым, его настоящая фамилия — Катаев, Валентину он приходился младшим братом. Но поскольку в литературе уже существовал и даже успел стать знаменитым один Катаев, то второй стал Петровым, переделав отчество в псевдоним. Изначально талантливая троица Катаев-Ильф-Петров написали пьесу «Под куполом цирка», поставленную в театре. Диалоги в сценарии «Цирка» правил Исаак Бабель. Но его репрессировали, и факт его участия в «Цирке» не афишировали. Катаев, Ильф и Петров, посмотрев готовую картину, пришли в ярость — насколько искорежили их сценарий, сделав из фильма идеологическую ленту о борьбе с расизмом. Литераторы потребовали: наших имен в титрах быть не должно.
Гадание на книжной гуще. Человек будущего в современной фантастике
Подробнее
Весенний звон (рассказ)
I– Господи, как он вырос, совсем молодым человеком стал. Я тебя помню еще во-от таким малюсеньким. – При этом жест рукой, показывающий пол-аршина от полу. – В каком же ты теперь классе?– Во втором.– Такой малюсенький, а уже во втором классе!Это все, что я о себе слышу от окружающих, и всегда возмущаюсь подобными разговорами. Меня сердит непоследовательность всех этих дядюшек, тетушек, Нин Николаевн и Ольг Эдуардовн, «друзей и знакомых», как пишется в похоронных объявлениях.Если я «совсем молодой человек», то чего ж удивляться, что я во втором классе? А если я «такой малюсенький», то для чего же говорить, что я «молодой человек»?
IIВесна во всем. В палисаднике вскопали и засеяли травой газоны. Дворник Пантелей починил подгнившую за зиму скворечню и привязал ее на высоком шесте к тополю. Генеральша из первого этажа развесила у себя на террасе салопы , от которых на всю «Отраду» пахнет нафталином и зеленым табаком. Тетя извлекла из-под диванов узкие вазончики с луковицами гиацинтов, посаженных после Рождества. Луковицы пустили сильные зеленые стрелки, и теперь они тянулись к свету, наливались солнцем, и уже на них стали отчетливо заметны пестренькие, голубые, розовые и белые соцветия. Вазоны с гиацинтами выставили на подоконники, и они внесли в дом что-то весеннее, пасхальное.Вечера светлы и тихи. По утрам заморозки. Днем длинные волокнистые облака тянутся над городом и уходят куда-то за море. В просветах между ними ласково смотрит неяркое весеннее небо. Ненадолго выглянет солнце, скользнет по крышам, блеснет в лужах, отбросив от домов легкие пепельные тени, и скроется; потом опять выглянет.В городе шумно и возбужденно-весело. Стучат экипажи. Хрипят и кашляют автомобили, зеркальной зыбью начисто блестят вымытые и протертые витрины магазинов. Кричат газетчики. А кое-где на углах уже продают по гривеннику маленькие букетики нежных парниковых фиалок. Пахнет духами и морским туманом. Весь день гуляет тяжелый, опьяняющий ветерок и ласково закрывает людям ресницы.Впервые ранняя весна имеет для меня столько нежной прелести: я первый раз в жизни влюблен.О любви я имею вполне определенные понятия, неизвестно откуда залетевшие в мою буйную голову. Любить можно исключительно весной. Это основное. Затем «она» должна быть изящна и загадочна. Объясняться в любви можно, если хватит храбрости, на словах, желательно в старом, запущенном саду. А если не хватит храбрости на словах, то письменно на розовой надушенной бумаге. Если любовь отвергнута, «она» сразу из загадочной и единственной в мире превращается в самую обыкновенную дуру. «И как, как это меня угораздило влюбиться!» Свидания назначаются обязательно вечером и обязательно где-нибудь «на углу». Соперников мысленно вызывать на дуэль и убивать беспощадно, как собак. Вот и все.
- В начало
- Назад
- 1
- Вперед
- В конец
Глава 3
Человеку непривычному могло показаться, что идёт большое сражение и что он находится в самом центре этого сражения. На самом же деле была обычная артиллерийская перестрелка, не слишком даже сильная. Какая-нибудь батарея, наша или немецкая, желая пристрелять новую цель, выпускала несколько снарядов. Эту батарею сейчас же засекали наблюдатели противника, и тотчас по ней из глубины ударял какой-нибудь специальный контрбатарейный взвод. За этим взводом, в свою очередь, начиналась охота. Таким образом, очень скоро на участке заваривалась такая каша, что хоть уши затыкай ватой. Со всех сторон били орудия мелких калибров, ещё более мелких калибров, средних, калибров покрупнее, наконец, крупных, очень крупных, самых крупных, а иногда и сверхмощные пушки, еле слышно ухавшие глубоко в тылу и вдруг с неожиданным воем, скрежетом, вихрем низвергавшие свои колоссальные снаряды в какой-нибудь на вид невинный лесок, над которым поднималась в воздух вместе с кустами и деревьями и обваливалась вниз скалистая туча, чёрная, как антрацит, и продёрнутая в середине молниями.
Глава 14
Через некоторое время за Ваней пришел солдат и отвел его в другой блиндаж на допрос.
Блиндаж этот, над которым снаружи между стволами сосен висела растянутая маскировочная сеть, был просторный, теплый и освещался электричеством. В углу мурлыкало радио.
Посередине, за длинным сосновым столом, вбитым в пол, сидели рядом мужчина и женщина.
Мужчина был немецкий офицер в тесном френче с просторным отложным воротником черного бархата, обшитым серебряным басоном, что придавало ему погребальный вид. Лица немца Ваня не видел, так как оно было прикрыто рукой с тонким обручальным кольцом и грязными ногтями. Ваня видел только худую шею, красную, как у индюка, желтоватые волосы и сплющенное мясистое ухо.
Офицер имел вид человека, крайне утомленного бессонницей и раздраженного слишком ярким светом. Его черная суконная фуражка с широкими, островыгнутыми полями и большим лакированным козырьком в форме совка висела сзади на гвозде.
Эта фуражка, в особенности это старое, заплывшее ухо с волосами в середине произвели на мальчика гнетущее впечатление чего-то зловещего, неумолимого.
Детство и юность
Биография Вали Катаева начинается с Одессы конца XIX-начала XX века. В этом шумном южном городе на стыке двух столетий, 28 января 1897 года, родился будущий писатель. Отец Петр Васильевич Катаев, преподаватель в духовном училище, и мать, генеральская дочь Евгения Ивановна Бачей, с раннего детства привили сыновьям любовь к книгам и чтению.
Валентин Катаев в детстве с отцом и братом Евгением
Пронеся эту страсть через всю жизнь, оба брата посвятили себя литературе: младший брат Катаева – Женя – стал известен под псевдонимом Евгений Петров как автор знаменитых романов «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» в тандеме с Ильей Ильфом (Файнзильбергом).
Мальчики рано остались без матери: она скончалась от воспаления легких вскоре после рождения Жени. Отец, овдовев, больше не женился, с воспитанием детей стала помогать сестра Евгении Ивановны. Тетя была очень доброй, но маму заменить маленькому Вале не могла. Травма от потери навсегда осталась в душе ребенка.
Валентин Катаев в молодости
Отдушину мальчик искал в творчестве. С 9 лет, уже будучи гимназистом, он стал писать стихи, которые читал всем домашним, ища одобрения. Став постарше, юноша стал носить написанное в редакции уже в поисках профессиональной оценки. И первый успех пришел к нему в 1910 году, когда в издании «Одесский вестник» впервые было напечатано стихотворение «Осень», а потом и другие сочинения, в том числе рассказы и фельетоны.
Долго наслаждаться творческим успехом Катаеву не пришлось. Началась Первая мировая война (1914-1918), и в 1915 году, так и не окончив гимназию, юноша ушел добровольцем на фронт.
Валентин Катаев
КРЕЙСЕР
Цвела над морем даль сиреневая,
А за морем таился мрак,
Стальным винтом пучину вспенивая,
Он тяжко обогнул маяк.
Чернея контурами башенными,
Проплыл, как призрак, над водой,
С бортами, насеро закрашенными.
Стальной. Спокойный. Боевой.
И были сумерки мистическими,
Когда прожектор в темноте
Кругами шарил электрическими
По черно-стеклянной воде.
И длилась ночь, пальбой встревоженная,
Завороженная тоской,
Холодным ветром замороженная
Над гулкой тишью городской.
Цвела наутро даль сиреневая,
Когда вошел в наш сонный порт
Подбитый крейсер, волны вспенивая,
Слегка склонясь на левый борт.
1915
ПИСЬМО
Зимой по утренней заре
Я шел с твоим письмом в кармане.
По грудь в морозном серебре
Еловый лес стоял в тумане.
Всходило солнце. За бугром
Порозовело небо, стало
Глубоким, чистым, а кругом
Все очарованно молчало.
Я вынимал письмо. С тоской
Смотрел на милый, ломкий почерк
И видел лоб холодный твой
И детских губ упрямый очерк.
Твой голос весело звенел
Из каждой строчки светлым звоном,
А край небес, как жар, горел
За лесом, вьюгой заметенным.
Я шел в каком-то полусне,
В густых сугробах вязли ноги,
И было странно видеть мне
Обозы, кухни на дороге,
Патрули, пушки, лошадей,
Пни, телефонный шнур на елях,
Землянки, возле них людей
В папахах серых и шинелях.
Мне было странно, что война,
Что каждый миг – возможность смерти,
Когда на свете – ты одна
И милый почерк на конверте.
В лесу, среди простых крестов,
Пехота мерно шла рядами,
На острых кончиках штыков
Мигало солнце огоньками.
Над лесом плыл кадильный дым.
В лесу стоял смолистый запах,
И снег был хрупко-голубым
У старых елей в синих лапах.
1916
Действующая армия
* * *
Туман весенний стелется. Над лесом
Поплыл, курясь, прозрачный сизый дым.
И небо стало пепельно-белесым.
Каким-то близким, теплым и родным.
Тоска и грусть. С утра на воздух тянет.
И я иду куда глаза глядят:
В леса, где даль стволы дерев туманит,
На речку снежную, где проруби блестят.
Мечтаю. Думаю. Брожу среди развалин
Разбитого снарядами села.
Повторены зеркалами проталин
Остатки хижин, выжженных дотла.
Стволы берез с оббитыми ветвями.
Меж них – прямые остовы печей.
Зола и мусор серыми буграми
Да груды обгорелых кирпичей.
Орешник, елки, тонкие осины
Сплошь в воробьях. Все утро в голове
Стоит веселый щебет воробьиный
И тонет взор в неяркой синеве.
От ветра жмуришься, слегка сдвигаешь брови.
Снег сходит медленно, и, на земле сырой
Оттаяв, проступают лужи крови,
Следы боев, гремевших здесь зимой.
1916
Действующая армия
У ОРУДИЯ
Взлетит зеленой звездочкой ракета
И ярким, лунным светом обольет
Блиндаж, землянку, контуры лафета,
Колеса, щит и, тая, – упадет.
Безлюдье. Тишь. Лишь сонные патрули
Разбудят ночь внезапною стрельбой,
Да им в ответ две-три шальные пули
Со свистом пролетят над головой.
Стою и думаю о ласковом, о милом,
Покинутом на теплых берегах.
Такая тишь, что кровь, струясь по жилам,
Звенит, поет, как музыка в ушах.
Звенит, поет. И чудится так живо:
Звенят сверчки. Ночь. Звезды. Я один.
Росою налита, благоухает нива.
Прозрачный пар встает со дна лощин,
Я счастлив оттого, что путь идет полями,
И я любим, и в небе Млечный Путь,
И нежно пахнут вашими духами
Моя рука, и волосы, и грудь.
1916
Действующая армия
НОЧНОЙ БОЙ
В цепи кричат «ура!». Далеко вправо – бой.
Еловый лес пылает, как солома.
Ночная тишь разбужена пальбой,
Раскатистой, как дальний рокот грома.
Ночной пожар зловещий отблеск льет.
И в шуме боя, четкий и печальный,
Стучит, как швейная машинка, пулемет
И строчит саван погребальный.
1916
Действующая армия
РАНЕНИЕ
От взрыва пахнет жженым гребнем.
Лежу в крови. К земле приник.
Протяжно за далеким гребнем
Несется стоголосый крик.
Несут. И вдалеке от боя
Уж я предчувствую вдали
Тебя, и небо голубое,
И в тихом море корабли.
1917
Румфронт
Война
Службу Катаев начал рядовым артиллеристом. Дважды получал ранения, был отравлен ядовитыми газами, отчего голос его до конца остался с легкой хрипотцой. Писатель был демобилизован в чине прапорщика осенью 1917 года после тяжелого ранения в бедро. С войны Катаев вернулся с наградами: два Георгиевских креста и орден Святой Анны.
Молодой Валентин Катаев в военной форме
Не успели отгреметь залпы Первой мировой, как в стране разгорелась война Гражданская. Этот период биографии Валентина Катаева описан противоречиво. В одних источниках говорится, что с 1919 года он воевал в рядах Красной армии, командовал артиллерийской батареей. Но существует и альтернативная версия, согласно которой Катаев примкнул к «красным» позже, а в начале состоял добровольцем в Белой армии генерала Деникина, за что был впоследствии арестован чекистами.
Так или иначе, тяготы военной жизни Катаев пережил сполна и описал их в повести «Записки о гражданской войне» (1920), рассказе «Отец» (1928).
По произведениям Валентина Катаева были сняты кинофильмы:
«Белеет парус одинокий» (1937),
«Сын полка» (1946; 1981).
В 59 лет (1956 г) Валентин Петрович Катаев стал главным редактором журнал «Юность». Именно там стали публиковаться многие писатели и поэты 20 века. И именно там, Валентин Катаев публиковал свои романы, повести, фельетоны, очерки, заметки, статьи, рассказы, пьес, которые он писал для нас ещё почти 30 лет
Вот такое большое наследие оставил для детей и взрослых замечательный писатель, поэт и прозаик Валентин Петрович Катаев (Умер Катаев в Москве 12. 04. 1986)
Вот вы и познакомилась с биографией писателя, сказки которого вы знаете уже давно. А кто их написал, узнали сегодня.
———————————————————
Валентин Катаев.Рассказы и сказки.
Рекомендовано учащимся 2,3,4,5 класса
Читаем бесплатно онлайн.
Читать все сказки и рассказы Катаева
Читать другие авторские сказки
Оборванец с умными глазами
Надежда Мандельштам писала: «Осип хорошо относился к Катаеву: “В нем есть настоящий бандитский шик”, — говорил он». Это был оборванец с умными живыми глазами, уже успевший «влипнуть» и выкрутиться из очень серьезных неприятностей. Из Харькова он ехал в Москву, чтобы ее завоевать. Было это в 1922 году. В качестве «злободневного» юмориста с 1923 г. он стал писать для газеты «Гудок», других изданий. Подписывался псевдонимами «Старик Саббакин», «Ол. Твист», «Митрофан Горчица».
Катаев называл себя ровесником века, сыном революции и был одинаково успешен в самых разных жанрах. Пожалуй, Катаев — один из немногих писателей, ярко проявивших себя практически во всех литературных ипостастях. Для детей он написал сказки — «Дудочка и кувшинчик», «Цветик-семицветик», «Сын полка», повесть «Белеет парус одинокий». Борясь с мещанством, создал повесть «Растратчики», комедию «Квадратура круга». Написал немало пьес для театра. Основал и был главным редактором с 1955 по 1961 год журнала «Юность».
«Сын полка». Отрывок из повести Валентина Катаева Подробнее
Рисковал жизнью
Современные критики часто называют писателя приспособленцем, говоря, что он выжил бы при любом режиме. Меж тем, Катаев не раз шел на принцип, даже если рисковал жизнью — ведь на дворе стояли непростые годы репрессий.
Именно Катаев поддержал опального Мандельштама. Секретарь Союза писателей СССР Ставский в 1938 году написал на имя наркома НКВД Ежова, считай, донос с просьбой «решить вопрос о О. Э. Мандельштаме», назвав его стихи «похабными и клеветническими», а писателей Прута и Катаева он считал «выступавшими остро и открыто» в защиту Осипа Мандельштама. Надежда Мандельштам вспоминала, что летом 1937 года Катаев помогал Мандельштаму деньгами, а осенью у себя на квартире организовал встречу нелегально приехавшего в Москву Мандельштама с Фадеевым.
Что касается личной жизни писателя, она сама напоминает роман. В 1921 году Катаев женился на 19-летней дочери богатого купца Людмиле Рафаиловне Гершуни. Говорили, что с его стороны это был брак по расчету
Дела Катаева тогда и впрямь шли неважно. После службы в Белой армии у генерала Деникина он болел тифом, попал в чекистскую тюрьму
А освободившись, женился, желая обрести покой и кров. Брак просуществовал всего 8 месяцев — с 12 мая 1921 года по 12 января 1922 года. Говорили, что Гершуни после развода покончила с собой.
В 1923 году писатель сочетался узами брака с одесситкой Анной Коваленко, которую друзья звали Муся или по прозвищу — «Муха». Она была художницей, в 1923 переехавшей в Москву. Зощенко писал ей в январе 1931-го года: «Дорогая Муся, пишет Вам некто М. М. Зощенко. Здравствуйте, дорогая Мусенька! Обращаюсь к Вам с нижайшей просьбишкой — напишите мне небольшое письмецо. Дело в следующем. Ваш полупочтенный супруг Валентин Петрович, известный гуляка и лежебок, как-то такое месяцев пять назад не ответил мне на мое письмецо. Письмо было вежливое, со многими приличными словами и даже с комплиментами. Но этот человек, совершенно, так сказать, отпетая личность, коему мне писать как-то даже теперь унизительно, не соизволил мне ответить. За что в свою очередь я когда-нибудь его чрезвычайно унижу». Развелись Катаев и Коваленко в 1936-м.
Валентин Катаев беседует с жителями города Сморгонь, Западная Белоруссия. Октябрь 1939 год. Фото: РИА Новости/ Виктор Темин
И практически сразу он женился снова. Третьей женой писателя стала Эстер Давыдовна Бреннер, которая была на 16 лет младше него. «Это был изумительный брак», — говорила подруга семьи. В семье появилось на свет двое детей — дочь Евгения родилась в 1936 году, сын Павел — в 1938 году.
Жил мастер пера в Лаврушинском переулке, дом 17. В знаменитом «писательском доме» были также квартиры Агнии Барто, Льва Кассиля, Константина Паустовского, певицы Лидии Руслановой.
Жена Мандельштама писала в воспоминаниях, что Валентин Катаев встретил их после воронежской ссылки и принял в новом доме с парадным из мрамора-лабрадора. Это поразило Мандельштама, помнившего ужасы революции и гражданской войны. Катаев угощал любимого поэта привезенными из Америки испанским вином и апельсинами.
Надежда Мандельштам вспоминала: «В новой квартире у Катаева все было новое — новая жена, новый ребенок, новые деньги и новая мебель. “Я люблю модерн”, — зажмурившись, говорил Катаев, а этажом ниже Федин любил красное дерево целыми гарнитурами. Жители нового дома с мраморным, из лабрадора, подъездом понимали значение 37 года лучше, чем мы, потому что видели обе стороны процесса. “Валя — настоящий сталинский человек”, — говорила новая жена Катаева, Эстер, которая в родительском доме успела испробовать, как живется отверженным. И сам Катаев, тоже умудренный ранним опытом, уже давно повторял: “Не хочу неприятностей… Лишь бы не рассердить начальство”».
Валентин Катаев с внучкой. Фото: РИА Новости/ Александр Невежин
